Подарок Звездочёта
Г. П. Когитов-Эргосумов
Но наиболее ярким опровержением всех иностранных и антипатриотических измышлений по поводу несостоятельности якобы нашего комитета общественного спасения является сцена со Звездочётом. Разумеется, на монархический взгляд она не лишена некоторых несуразностей: например, Звездочёт является на заседание по собственному почину, а не по приказу царя (отсюда может возникнуть вредная иллюзия, будто он имел свободу явиться или не явиться); но с другой стороны, такой оборот дела свидетельствует о высоком авторитете монарха и высшего совещательного органа при его особе, поскольку все изобретатели, рационализаторы и просто любители отечества спешат отрекомендоваться ему. Сам Звездочёт, заявляя, что его влечёт долг верности, демонстрирует тем самым не только свою гражданскую и политическую зрелость, но и активную жизненную позицию, ибо все сии вещи наиболее ярко и прямо выражаются в несгибаемом раболепии.
Что же именно подарил Звездочёт царю? Судя по описанию его свойств, это либо сеть радиолокационного дозора, либо система автоматического распознавания запусков баллистических ракет и ядерных взрывов, либо, наконец, автоматизированная система сбора, хранения, поиска и обработки сведений о всех лицах Российской империи, чем-либо обращающих на себя внимание. Первое устройство необходимо для слежения за воздушным пространством Российской империи, которое является собственностью российского императора и вторжение в которое строго наказывается; это же устройство, рассуждая теоретически, должно предупредить монарха об угрозе воздушного нападения, с тем, чтобы он успел спрятаться в бомбоубежище. Второе устройство, собирающее информацию о ярких вспышках и громких звуках по всему земному шару, должно автоматически отличать среди первых грозовые разряды, а среди вторых – землетрясения и обвалы, с тем, чтобы на оставшиеся редкие случаи обращать внимание начальства. Начальство же, по мысли изобретателей, должно определить, имеет ли оно дело с запуском ракеты, с ядерным взрывом или же с явлением, не угрожающим его собственной безопасности, и соответственно принять меры. Наконец, третье устройство, автоматически накапливающее сведения о всех мыслях и чувствах всех обывателей, позволяет придать более практический характер общей идее о верховной собственности монарха на личность своих подданных. Если прежде неблагонамеренному человеку достаточно было не показываться на глаза начальству, чтобы чувствовать себя в полной безопасности, то теперь уж такого не будет: достаточно попросить Золотого Петушка составить список всех лиц, которые в течение последнего, например, года злостно уклонялись от предъявления своих мыслей и чувств на рассмотрение (раньше, при второй династии, это называлось исповедью и причастием, теперь, при третьей – общественно-политической аттестацией и монархическим зачётом) и потом распорядиться с этими лицами так, как того требует нынешняя сложная международная обстановка. И первое, и второе, и третье устройства равно служат к спасению отечества, ибо имеют своей целью предупредить царя об угрозе, исходящей от внутреннего или внешнего супостата.
Естественно, что оценить вполне те преимущества, которые даёт России научно-технический прогресс в лице Золотого Петушка, способен только царь, и столь же естественно, что он относится к предлагаемому средству скептически. Убедившись на неоднократном опыте, что чрезмерное увлечение даже простейшими арифметическими действиями, вроде сложения и умножения, не говоря уже о делении, ведёт к подрыву законной власти, он с сомнением стал относиться к так называемым незаменимым специалистам вообще, подозревая их во вредительстве и враждебности народу, то есть ему, Додону. Но испытание Золотого Петушка, проведённое государственной комиссией во главе с царём, прошло успешно: анализатор, который находился внутри Золотого Петушка, проанализировал обстановку, а думатель выдал ответ: “Царствуй, лёжа на боку!” Таким образом, вопрос о принятии Золотого Петушка на службу был решён положительно, и абсолютная монархия показала, что находится на высоте требований, предъявляемых к ней научно-технической революцией. Не запрещать кибернетику, а поставить её себе на службу; не расстреливать генетиков, а воспитывать их в духе преданности; не населять поэтами и историками Сибирь, а указать им способ прославлять начальство – вот в чём состоит нынешняя, то есть мудрая политика царя, проявившаяся в истории с Золотым Петушком.
Злопыхатели осмеивают комитет общественного спасения и лично царя Додона на том основании, что не они сами, а какой-то ничтожный Звездочёт изобрёл Золотого Петушка. Но тем самым они демонстрируют только свою неосновательность и непонимание назначения царей в природе. Разве задача царя состоит в том, чтобы изобретать что бы то ни было? или в том, чтобы делать всё самому? или быть кандидатом всех наук?
Нет, нет, и нет! Задача царя состоит в том, чтобы благосклонно выслушивать изобретателей и одобрять полезные выдумки; затем, в том, чтобы принимать рапорты о героических свершениях нашего народа и награждать рапортующих об этом начальников; затем, в том, чтобы поощрять оперное искусство и быть любезным с женщинами. Всё это царь Додон делает исправно. И ещё забывают додоновы зложелатели, что изобретение может лишь тогда считаться изобретением, когда оно приобретает общественное значение; а это значение оно приобретает лишь вследствие одобрения абсолютного монарха. Кого, спрашивается, интересовал Золотой Петушок, покуда он находился у Звездочёта? кто о нём слышал? кто им восхищался? – Да ровно никто! А всё это оттого, что изобретение, находящееся в частном владении, является не более как забавной игрушкой.
Эпизод с награждением Звездочёта также служит предметом зубоскальства, но для человека, не испорченного демократией и вещизмом, ничего отрицательно характеризующего Додона здесь нет. В самом деле, получил ли награду Звездочёт или же ему только обещано дать на водку, когда будут деньги? По-моему, получил, и даже сверх заслуг. Во-первых, он удостоился чести и доверия присутствовать на заседании комитета общественного спасения; во-вторых, он удостоился лично видеть царя и разговаривать с ним (ведь он сам говорит Додону, что с ним он не был знаком!), а для российского обывателя это большая награда:
У столиці я була,
Мов помолоділа,
– За одним столом в Кремлі
З Сталіним сиділа.
“Ой, нема палкіш привіту”. Народна пісня, записана в Харківській області [59, с.116];
в-третьих, он удостоился выступить перед царём и комитетом с речью и помог им в их занятиях; в-четвёртых, его изобретение получило всенародное одобрение в лице царя Додона; в-пятых, царь даровал ему свою любовь и уважение и уже в-шестых, сверх любви и уваженья, предлагает выражать желание. По-моему, все названные мною пункты суть награды, и всякий неиспорченный человек именно и почитает их за таковые. Для истинного холопа уже одно то, что царь обратил на него внимание, безразлично в какой форме, должно быть дороже всех райских благ.
Аж потіють, та товпляться,
Щоб то ближче стати
Коло самих: може, вдарять
Або дулю дати благоволять,
Хоч маленьку,
Хоч півдулі, аби тілько
Під самую пику []
– вот как настоящие-то люди трудятся, чтоб награду получить!
На куртаге ему случилось оступиться, –
Упал, да так, что чуть затылка не пришиб.
Старик заохал, голос хрипкой, –
Был высочайшею пожалован улыбкой [А.С.Грибоедов]
А Звездочёта, заметьте, ни по морде не били, ни кукиша не показывали, ни вприсядку плясать не заставляли, а прямо выслушали его предложение и прямо дали на него ответ. Ужели это не награда? Ужели русский человек не может быть счастлив, пока не получит от царя собственноручной плюхи? Если это так, то это очень печально, ибо цари, охочие до раздачи плюх, всё более и более выходят из употребления, и вместе с ними сокращается и корпорация счастливцев… В конце концов, какое основание Звездочёт имеет быть недовольным? Его ведь не убили, – а могли бы и убить, и ответа никому не давать, ибо Звездочёт есть собственность царя Додона. Что же, по-вашему, и это не награда? Давно уже пора понять вам, господа злопыхатели, что для русского человека самая его жизнь представлется не естественным даром природы (неотчуждаемым правом человека, как называете это вы), а наградой, которую начальство даёт в надежде на его хорошее поведение. И поэтому когда её – награду – каким-либо способом отнимают, русский человек не оскорбляется на ущемление якобы присущих людям неотъемлемых прав, а просто становится на колени и говорит: “Я больше не буду”. Поэтому если изумление Додона, говорящего:
По законам? Что за слово?
Я не слыхивал такого.
Моя прихоть, мой приказ –
Вот закон на каждый раз!
– глубоко обосновано, то не менее глубоко обосновано изумление его подданных: “Права человека? Что за слово?” Они не слыхивали такого, потому что то место, которое в общественном сознании прочих народов занимают эти слова, в нашем сознании занимается прихотями и капризами царей.
Поскольку всё необходимое для спасения отечества сделано, комитет заканчивает своё заседание, и Додон имеет возможность передохнуть и насладиться теми благами, которые он дал своему народу. Он, по свойственному российским монархам добросердечию, даже попугая готов осыпать милостями:
Ты ж умильно так стрекочешь,
Попросить меня что хочешь?
Он настолько добр к своим подданным, что не может вообразить, какую еще надобность могут они иметь до него, кроме просьб о снисхождении…