Эпилог
Николай Жарких
Политические итоги поездки Рубрука были крайне неутешительными. Монголы не только не собирались принимать христианство из рук латинских священников, но с гордостью заявляли: «Мы не христиане, а монголы». Они не только не спешили упасть к ногам римского папы, но напротив, совершенно недвусмысленно требовали повиновения от католических властителей. Надежды просветить их крестом не было никакой, и Рубрук советовал больше полагаться на «просвещение мечом»:
Если бы мне позволили, я стал бы насколько у меня хватило бы сил во всем мире проповедовать войну против них (гл. 31).
Если бы татары узнали, что великий священник, то есть папа, поднимает против них крестовый поход, они все убежали бы в свои пустыни (гл. 15).
Монголы со своей стороны хорошо знали, что с католиками им придется воевать везде, где бы только их войска не встретились. Монголы понимали, что вследствие исключительности их собственной религии никакие политические союзы на конфессиональном принципе для них невозможны, и всегда полагались исключительно на собственное оружие.
Как же тогда оценить концепцию «желтого крестового похода»? Энергичным пропагандистом ее был Лев Гумилев, а вслед за ним ее начали популяризировать и евразийцы различных родов оружия – как в диагоналевых галифе, так и в гражданском, и даже обычные «евразийцы в евразийском».
Эта концепция основывается на следующих тезисах:
1. Монгольские походы планировались христианами-несторианами, монгольские войска состояли преимущественно (или в значительной степени) из тех же христиан-несториан.
2. Поход Хулагу в Иран имел специальную цель – уничтожить исламские государства и подать руку братской христианской помощи крестоносцам в Палестине.
3. Этот поход в случае его успеха открывал перспективу образования единой христианской державы, которая тянулась от Атлантического океана до Тихого, и перспективу беспрепятственного распространения католицизма – до того же Тихого океана.
4. Монголы 13 в. были принципиально миролюбивым народом, а все их войны имели причиной плохих соседей, которые никак не давали монголам спокойно пасти своих овец на просторах между Алтаем и Хинганом.
Сопоставление этой концепции с данными Рубрука позволяет оценить ее как фантастику без малейших черт научности. Из книги Рубрука вытекает следующее:
1. Политическое руководство в Монгольской империи было прерогативой (исключительным правом) царевичей-Чингисидов во главе с ханом. Ни один не был не то что христианином, но даже несторианином – все они исповедовали свою собственную, монгольскую генотеистическое веру.
2. Разговоры о влиянии несториан на монгольскую политику были преувеличенным и искаженным отзвуком участия несториан в распитии кумыса при дворе. Влияние несториан на государственные дела не был значительным, это видно хотя бы из того, что монголы для своих государственных нужд приняли уйгурский письмо, а не несторианские (сирийское).
3. Количество несториан в Монголии не было большим, и ни один значительный многочисленный народ не был сплошь несторианским. Поэтому и много воинов они выставить не могли.
4. Несториане сами не считали себя христианами, и никто из христиан не считал их за членов христианской общины.
5. Поход Хулагу был не более «крестовым», чем походы Джебе 1220 – 1224 гг. или Бату 1236 – 1242 гг. Мы не знаем ни одного случая, чтобы монголы и их противники начинали обниматься на поле битвы и приговаривать «Мы же братья, христиане! Одна у нас вера и правда одна». В действительности монголы – так же как и Рубрук – мало возлагали надежд на чудотворную силу креста, а больше – на чудотворную силу меча.
6. Крестоносцы в Палестине, видя таких нежелательных помощников, рассуждали, как бы им из мамлюкского огня не попасть в монгольское пламя, и не торопились целовать туфлю багдадского патриарха несториан. Никакой почвы для политического союза католиков с монголами не было.
7. Идея политики монголов в 13 в. заключалась в ведении наступательных (агрессивных, захватнических) войн на всех фронтах, – пока это наступление не сталкивался с мощным сопротивлением. Разведка боем, проведенная Бату в 1241 – 1242 гг. в Польше, Чехии, Венгрии, показала, что ресурсы сопротивления западной Европы очень велики и завоевания на этом фронте не оправдывают прилагаемых усилий. Аналогично разведывательный поход Кит-Буки в Палестину в 1260 г. показал, что мамлюки не дадут себя легко перебить:
знают несториане
и французские паны
мамелюкские наши клинки!
Что касается плохих соседей, то ни хорватские баны или венгерские короли, ни армянские цари или багдадские халифы, ни конийские турецкие султаны, ниже сам галицкий князь Даниил Романович не могли угрожать жизненным центрам монголов по той простой причине, что они не могли в эти центры (в Монголии) домаршировать. Как монголы умудрялись перебрасывать большие войска через пустые степи Гоби, Синьцзяна и Казахстана – остается тайной (know-how) монгольских полководцев. Никакой другой полководец того времени такого умения не показал.
Экскурсия Рубрука по Закавказью и Малой Азии (с визитами в столицы Конийского султаната и Киликийского царства) дала ему материал для плана нового крестового похода. Изложения этого плана посвящена вся последняя, 53-я глава книги. Вести захватнические войны, по мнению Рубрука, было легко:
За Руссией, к северу, находится Пруссия, которую недавно покорили всю братья Тевтонского ордена, и, разумеется, они легко покорили бы Руссию, если бы принялись за это (гл. 31).
Нам после сытного обеда
Всегда мерещатся победы
- писал в свое время (за 80 лет до Рубрука) его соотечественник Кретьен де Труа. Такие заманчивые перспективы представлялись и Рубруку. Помня, что король дал честное христианское слово не воевать против Египта (собственно, на территориях, где бы он мог встретить мамлюков), Рубрук предлагал королю поднять новый крестовый поход на помощь Латинской империи в Константинополе (как мы помним, такой план существовал уже в 1249 г.). Поход должен был быть направлен против «схизматиков» – Болгарского царства и Никейской империи. После их покорения стоило заняться завоеванием Конийского султаната и «оказать помощь» (покорить?) Киликийской Армении.
Римские папы в то время (в 1250-х годах) периодически призывали к крестовым походам то против «татар и схизматиков», то против «схизматиков и татар». Разница существенная – ведь каждый администратор знает: то, что стоит после «и», никогда не будет выполнено. Рубрук лучше чем кто-либо в Европе понимал, что поход против татар – это пустой звук, что он невозможен по чисто географическим причинам, а вот схизматики – это более реально.
Понял это и Даниил Галицкий, который в течение определенного времени агитировал папу за такой поход. Он понял, что до татар эти крестоносные воины все равно не доберутся и ничего им не сделают, а вот его княжество могут захватить – так же как Константинополь в 1204 г. К счастью для Даниила, до такого похода дело не дошло, и династия Романовичей не разделила судьбы династии Ангелов.
Послание Рубрука к королю было закончено и отправлено, и с ним прекращаются наши известия об авторе. Последний достоверный факт из его биографии – пребывание в францисканском монастыре в Акре (1255 г.). Позже Рубрук таки вернулся во Францию и, видимо, снова занял какое-то место при дворе короля.
Английский ученый Роджер Бэкон (ок. 1214 – ок. 1292) в своем «Большом сочинении» (Opus Majus) писал, что встречался с Рубруком в Париже, внимательно просмотрел книгу Рубрука и использовал ее данные по географии Азии в своем произведении.
Когда это было?
Бекон, равно как и Рубрук, принадлежал к ордену францисканцев. В его биографии был период (1257 – 1265 гг.), когда генерал ордена запретил ему преподавать в Оксфорде и отдал его под надзор в монастырь в Париже. Если это так, то лучшей возможности для знакомства с Рубруком не могло быть – ведь они ежедневно встречались за общей молитвой и трапезой.
В 1265 г. новый папа Климент 4-й приказал освободить Бэкона, и в 1267 г. он послал папе свой «Opus Majus». Следовательно, его знакомство с Рубруком имело место до 1267 года (а скорее всего, в 1257 – 1265 гг.)
Где и когда Рубрук умер и был похоронен – никаких указаний не сохранилось, а предположения исследователей, как мы видели выше, весьма противоречивы. Мы можем констатировать, что это остается неизвестным.
В селе Рубрук во Франции ныне действует музей выдающегося уроженца этого поселения. И этот музей охотно посещают делегации из Монголии. Планы крестовых походов сданы в архив, а имя путешественника и писателя способствует взаимопониманию людей из разных концов земного шара.