Князь-бродяга (1239 – 1241 гг.)
Николай Жарких
Сокращенный текст раздела. Полный текст – в украинской версии.
Да, если бы можно было остановить время если не совсем, то хотя бы на 10 или 20 лет, то княжение Михаила Всеволодовича в Киеве, а его сын Ростислав в Галиче могло бы стать образцом стабильности и (возможно) процветания. Но в условиях общей анархии время не то что не замедляется, а как бы ускоряется.
Новая «империя Ольговичей» образца 1238 года оказалась ничуть не устойчивее «империи» образца 1206 года. Уже через пару месяцев, ориентировочно осенью 1238 года, Ростислав потерял Галич.
Второй удар по владениям Ольговичей нанесли следующие татары, которые в 1239 г. разрушили Чернигов. Казалось бы, пребывание двух соседних княжеств под властью представителей одного рода Ольговичей должно способствовать объединению их усилий против врага – но ничего подобного мы не видим.
Выезжая из Киева, Михаил никак не думал, что он покидает последний город, где имел хоть какую-то власть. Он думал, что досадные для него обстоятельства сменятся более полезными, и – перефразируя новгородцев – княжество себе он со своим титулом князя найдет. Но получилось совсем не так…
О мотивах поведения Даниила можно сказать все то же, что и о мотивах Михаила – он тоже был ветераном Калки и так же боялся воевать против татар.
Совершив такой славный государственный акт, как оставление столицы Руси на произвол судьбы перед вражеским нашествием, Даниил вернулся на свою безопасную (как он себе думал) Волынь (Киев – 450 км – Владимир; март 1240 г.).
И вот в ту же минуту, когда Даниил мог торжествовать – его враги были сокрушены и смирены, а он объединил под своей властью три княжества – именно в эту минуту пришла весть, что татары разрушили Киев и теперь идут на Волынь…
Бежать! Здесь наши государственники бросились бежать, но если Михаил с Ростиславом бежали перед татарами беспорядочно и позорно, Даниил с Васильком бежали торжественно и почетно.
Михаил скатился не только с социального верха на самый социальный низ, но и с Горы верхнего Киева вниз на остров. Видимое территориальное изменение было соответствием изменения общественного состояния, которое само по себе не видимо.