№ 73 – 81
Николай Жарких
73. Князя Михаила Александровича Пронского,
убитого от своего брата
Филарет: такого в его тексте нет.
Р. Зотов: Михаил Александрович Пронский (1 пол. 13 в.) Значится в составленном Карамзиным родословии рязанских князей. Там он показан внуком Кир-Михаила Всеволодовича (+1218). Но в родословии нет его братьев (даже двоюродных или троюродных).
Л. Войтович: Александр Михайлович Пронский захвачен и убит в 1339 г. своим двоюродным братом – рязанским князем Иваном Коротополом [Н4Л, 6848 г.].
Мои рассуждения: кажется, Александр Михайлович – не Михаил Александрович? Но видимо для докторов наук – это мелочь, наука не может останавливаться по таким пустякам…
Я думаю, что это дело можно объяснить значительно проще…
У царя Гороха было три сына: Авессалом Белебейский, Веспасиан Бугурусланский и Михаил Пронский. Все трое были, конечно, Гороховичи. Важно знать, что третий был дурак, и это очень скоро и очень драматично проявится в нашем рассказе.
Когда царь Горох умирал, он позвал к себа сыновей и завещал им: «Живите, ребята, дружно, не ругайтесь. А ты, Авесаломка, смотри своих братьев – они-то молодые, чтобы не натворили каких глупостей».
Похоронили братья своего отца и постановили через год съехаться на поминки. А за это время Веспасиан подумал: «Михаил глуп, убью его и захвачу его землю» – и так и поступил.
Прошел год, пора поминок, приехали два брата, а Михаила нет. Авессалом спрашивает: «Веспасианко, а где брат твой Михаил?»
- Разве я сторож брату моему? – отвечает Веспасиан. – Это тебе отец поручил следить, а не мне. И что за тем дураком следить? Пожалуй, рухнул где-то с дерева и шею себе свернул.
И здесь Авессалом с ужасом вспомнил, что действительно обязанность следить за братьями была возложена только на него… Так – из-за пробела в должностной инструкции – погиб князь Михаил Пронский, подобно старорежимному Авелю.
Маленькое несоответствие записи в СКЛС заключается только в том, что князь Михаил назван Александровичем, а из нашей истории видно, что он – Горохович. Но учитывая, что крестильное имя царя Гороха нам неизвестно, можно предположить, что он был окрещен как Александр… Ну, и далее по тексту современных «генеалогических исследований».
Вывод: неизвестный князь, упомянутый только в СКЛС (4).
74. Князя Патрикия Давидовича Стародубского,
приемшего ангельский образ,
и княгиню его Елену, сына их князя Иоанна
Филарет: Литовская метрика, 1, 463, 457: в 1400 г. Кн. Александр Петржикович (Патрикеевич) Стародубский дает клятву. Этот Патрикий – внук, а не сын кн. Глеба-Давида Наримунта Гедиминовича, в 1408 переехал в Москву (АЗР, 1, 28). Также (Долгорукий, 1, 274, 279).
Р. Зотов: (1383 – 1408). Пожалуй, это тот Патрикий Звенигородский, который приехал в Москву со Свидригайло в 1408 г.
Александр Звенигородский (упомянутый в 1408 г.) – его сын. [Здесь объяснение относительно других спутников Свидригайло.]
Л. Войтович: Хотимский и Карачевский князь Патрикий Наримунтович (+1408).
«Синодик уточняет крестильное имя князя – Давид, а также то, что князь Патрикий держал Стародубское княжество и передал его сыну Федору или Дмитрию (оба погибли в битве на Ворскле 12.08.1399 г.), от которых это княжество перешло к Александру. Кроме этих трех сыновей у Патрикия-Давида был еще сын Юрий. Сын Иван другими источникам не удостоверен. Нам кажется, что Иван – крестильное имя одного из стародубских князей, скорее Федора.»
Мои рассуждения: поскольку Патрикий – достаточно редкое имя, поэтому возникает соблазн отождествить его с сыном Наримунта Гедиминовича. Крещен он был как Глеб, а не Давид. Где он княжил (если вообще княжил) – спорный вопрос.
По точки зрения Войтовича я вынужден заметить, что никаких Хотимский чем Карачевских княжеств никогда в природе не существовало. Князь Федор Патрикеевич, погибший в 1399 г., названный там Волынским (никак не Стародубским).
Вывод: можно согласиться, что имя Патрикий заимствовано от Патрикия Наримунтовича (2), но все остальные подробности записи – выдумки автора СКЛС (3).
75. Князя Бориса Михайловича Тверского
Филарет: такого в его тексте нет.
Р. Зотов: видимо, этот Борис Михайлович – сын Михаила Александровича Микулинского, затем Тверского (+1395 – ПСРЛ, 8, 65). Почему он попал в черниговский списке – неясно.
Л. Войтович:
Единственный князь из тверской династии, который назывался Борисом Михайловичем, умер 19.07.1395 г. Он держал Кашинский княжество (1389-1395 гг.). К Ольговичам этот князь не мог иметь никакого отношения, следовательно и не мог быть вписанным в Любецкий синодик.
Среди князей тверской династии был князь Борис Александрович, который был великим князем тверским (1426-1461 гг.). Семейных связей с Ольговичами или северскими князьями из других династий у него не было. Но этот князь выдал свою двоюродную сестру Анну Ивановну за Свидригайла и активно помогал последнему в войне против Сигизмунда Кейстутовича. Так что он мог быть внесенным в Любецкий синодик.
Мог быть внесен в синодик и последний великий князь тверской Михаил Борисович (1461-1486 гг.). Он был женат на дочери киевского князя Семена Олельковича. Не исключено, что он некоторое время находился на Черниговщине.
Мои рассуждения: в выписках Н. М. Карамзина с Троицкого летописи читаем:
В лето 6903, 19 июля, умер князь Борис Михайлович Тверской в Кашине и привезли его тело в Тверь 22.07, и положили в соборной церкви Спаса.
В других авторитетных для этого времени летописях [РогЛ, Сим1Л] есть эта запись, но нет выделенного слова «Тверской». Княжил Борис в Кашине, а в Твери в то время княжил его отец – Михаил Александрович. Можно предполагать, что это глосса, которая означала принадлежность Бориса к тверскому княжескому дому. Я думаю, что так понимал дело и автор Воскресенской летописи, где есть определение «Тверской» [ПСРЛ, 8, 65], и автор СКЛС.
Вывод: Борис Михайлович Кашинский (+1395) (1).
76. Князя Василия Рыльского
Филарет: Василий Дмитриевич (уже упомянутый как № 64).
Р. Зотов: поскольку синодик не терпит повторений, предположение Филарета не подходит. Возможно: 1, что это потомок ранее упоминавшихся в синодике Рыльских князей; 2, что это (1497 – 1529; ПСРЛ, 6, 45, 243, 260; 8, 239, 263, 270; АИ, 1, № 124).
Л. Войтович: видимо, Василий Шемячич.
Мои рассуждения: видимо, Василий Шемячич.
Вывод: предположение о Василие Шемячиче можно принять (1).
77. Князя Иоанна Глинского
Филарет: такого в его тексте нет.
Р. Зотов: видимо Иван Александрович Мансур-Кият Мамаевич Глинский, владел волостями на Черниговщине (ВОИДР, 10, 84, 85, 157, 158, 195), участвовал в битве на Ворскле (+1399).
Л. Войтович: внук Мамая. «В Любецкий синодик он попал из-за того, что имел владения на Черниговщине.»
Мои рассуждения: в отдельном очерке. Здесь коротко: существование Ивана Александровича Глинского источниками не подтверждается; зато есть другие князья (!) Иваны (!!) Глинские (!!!): Иван Дашкович (1486 – 1499), Иван Борисович (1 474 – 1499), Иван Львович (1482 – 1508..1522), Иван Михайлович (+ 1602), Иван Семенович (1466 – +1504), Иван Федорович (1534 – 1536) [Wolff J. Kniazowie litewsko-ruscy od końca 14 w. – Warszawa: 1895 s. 79 – 91]. Имеем уже не «», А целых шесть! Чего бы мне держаться за мифического внука Мамая в условиях такой мощной конкуренции – я не понимаю.
Вывод: этого князя нельзя отождествить (3).
78. Князя Феодора Звенигородского, княгиню его Софию
и сына их князя Александра
Филарет: по Елецкому и Северскому синодикам, кн. Федор, сын кн. Адриана (+1339), убитый на Куликовом поле.
Р. Зотов: на Куликовом поле убит Федор Торуский, Филарет здесь ошибся. Пожалуй, это Федор Андреевич, сын Андрея Мстиславича Козельского, убитого в 1339 г. (ПСРЛ, 7, 205). Этот Андрей, которого родословиях часто зовут Адрианом – сын Мстислава Михайловича Карачевского. Князья Звенигородские владели Звенигородом Московским к его присоединения к Москве при Иване Калите, но продолжали называться Звенигородского и после потери Звенигорода.
Александр Федорович Звенигородский – родоначальник всех ветвей князей Звенигородского. Это – не тот Александр Звенигородский, который приехал в Москву со Свидригайло в 1408 г.
Л. Войтович: в его тексте – «и сына их Олега». Поэтому:
«Звенигородский князь Федор Андрианович в 1377 г. упоминается как литовский вассал. Он происходил из Карачевской ветви Ольговичей, то есть принадлежал к потомкам Михаила Всеволодовича. Согласно синодика княгиню звали София, а сына – Олег. Источникам известен один сын Федора Андриановича – Александр. В 1408 в свите Свидригайло Ольгердовича он уехал в Москву, где и остался. Возможно, что Александр – крестильное имени Олега.»
Мои рассуждения: в отдельном очерке. Здесь – коротко. Князя Федора Звенигородского, упомянутого в Никоновской летописи (1520) под 1377 г., следует считать «литературным князем», результатом генеалогических фантазий автора летописи. Александр Звенигородский (без указания на отца) и Федор Александрович (предположительно, его сын) появляются в списке спутников Свидригайла при его приезде в Москву в 1408 г. Но этого списка нет в авторитетных летописях, он впервые появляется в Ермолинской летописи (1481). Откуда Войтович взял Олега – Я не могу догадаться. Наверное, опять бес попутал.
Еще одна запись того самого Федора Звенигородского значится как № 103.
Вывод: этих князей можно считать заимствованными из родословий конца 16 в. (2), но нельзя признать реальным их существования в 14 в. (3).
79. Великого князя Димитрия Черниговского
Филарет: Дмитрий Ольгердович.
Р. Зотов: Младший (+1382 – после 1404). [Здесь большая статья о разнице Дмитрия-Корибута и просто Дмитрия Ольгердовичей.]
Л. Войтович:
«Как сюзерен Черниговщины северский князь Дмитрий-Корибут мог носить титул князя черниговского. Кроме того не исключено, что этот князь мог держать Чернигов после смерти Романа Михайловича в 1401-1405 гг.»
«Ф.Шабульдо предлагал отождествить Дмитрия Черниговского с Дмитрием-Бутавом Ольгердовичем, который до 1380 г. владел Брянским и Черниговским княжествами, а после перехода под московское верховенство потерял их оба [Шабульдо Ф.М. Земли Юго-Западной Руси в составе Великого Княжества Литовского. – М., 1987, с. 88 – 89]. Такая интерпретация также возможна.»
Мои рассуждения: как уже было отмечен по поводу Дмитрия № 7, В СКЛС является 7 (семь!) бездомных князей по имени Дмитрий, не считая Дмитрия Ольгердовича – № 86.
Дмитрий № 79 несколько лучшем положении, потому что у него был брат Иван (№ 80). Поэтому возникает соблазн отождествить их с Дмитрием и Иваном Ольгердовичами, как делают все исследователи. Но великий князь московский Дмитрий Иванович (+1389) тоже имел брата Ивана (+1364)…
Вывод: запись не удается объяснить (3).
80. и брата его князя Иоанна
Филарет: Иван Ольгердович.
Р. Зотов: (1382 – 1397).
Л. Войтович: «Князь Иоанн Скиргайло Ольгердович занимал Троцкий (1382-1387 гг.), Полоцкий (1387) престолы, был наместником Ягайло в Великом княжестве Литовском в 1387-1392 гг. и киевским князем в 1395-1396 гг.»
Мои рассуждения: Поскольку этот Иван имеет паспорт на имя «брата князя Дмитрия», его отождествление зависит от отождествления его более известного брата. А это последнее, как мы видели, невозможно, поэтому невозможно отождествление и этого лица. Ну, и о другом «бездомном» князе Иване (№ 42) не забываем.
Вывод: запись не удается объяснить (3).
81. Великого князя Иоанна Скиргайло
Филарет: князья № 79 – 81 – сыновья Ольгерда.
Р. Зотов: Иван-Скиргайло (1382 – 1397), удвоение происходит, видимо, от того, что Скиргайло был князем киевским.
Л. Войтович: без комментариев.
Мои рассуждения: запись указывает на Скиргайгла Ольгердовича. Этому князю повезло – благодаря уникальному имени никто не может сомневаться, что речь идет о нем.
Но кто сказал, что он был крещен как Иван? Юзеф Вольф [Wolff J. Ród Gedymina. – Kraków: 1886, s. 86] ссылался при этом на летописец Даниловича (Супрасльскую летопись, или Вит3Л), но я там такого указания не нашел. Новейший польский автор – Ян Тенговський в разделе, посвященном Дмитрию Старшему, вспоминает об этом именования со ссылкой… на СКЛС! [Tęgowski J. Pierwsze pokolenia Giedyminowiczów, Poznań-Wrocław 1999, s. 76]. Отдельный раздел его труда назван «Скиргайло-Иван», и никаких объяснений по поводу этого «Ивана» там нет, как будто это дело общеизвестное и самоочевидное.
После определенных усилий была найдена запись в Печерском синодике «великого князя Скиргайло, нареченного в святом крещении Иоанном» [Древний помяник Киево-Печерской Лавры (конца XV и начала XVI столетия) / Голубев С. – Чтения в историческом обществе Нестора летописца, 1891 г., т. 6, приложение, с. 7]. Этот памятник начала писаться в 1483 году, и как догадывался Голубев – воспроизводил древний Печерский синодик. Авторитетный источник?
Этот запись создана через 86 лет после смерти Скиргайло, что само по себе должно вызывать сомнение. То есть мы не сомневаемся, что среди киевских монахов конца 15 в. князь Скиргайло считался Иваном, но назывался он так при жизни – это еще вопрос! Сейчас оставляем его открытым.
Вывод: князь Скиргайло Ольгердович (1).